Саша Монин - «И до «Круиза» я крутился как волчок»
Договориться об интервью было делом секунд, и вот я уже мчался в
Лыткарино, где расположена штаб-квартира группы КРУИЗ, ведь Александр
Монин более известен, как вокалист этой легендарной группы. - Я родился в
Венгрии 19 декабря 1954 года, - начал свой рассказ Монин. - Кстати, мой
отец служил в эскадрильи под командованием отца Риты Пушкиной, и, как я
потом узнал, она тоже там жила, но знакомы мы с ней тогда не были,
потому что мы жили в разных гарнизонах.
- То есть ты - "оккупант"?
- Да, - смеется он, - мой отец - военный летчик, был награжден в 1956
году за подавление венгерского путча Орденом Красной Звезды, которым
очень гордится. Когда Хрущев начал сокращать войска, моего отца перевели
в Россию. Мы жили в Ростове-на-Дону, в Кургане и, наконец, переехали в
Омск. Там я поступил в медицинский институт на педиатрический факультет,
потому что педиатр может лечить и детей, и взрослых, и я, таким
образом, становился специалистом широкого профиля. В медицинском я
собрал команду СОЛЯРИС, в которой пел и стучал на барабанах. Но в 1976
году басиста группы и моего лучшего друга Кольку Андина выгнали из
института. Ну, а я с горя тоже бросил институт.
В начале 1976
года гитарист другой омской группы Володя Ополовников предложил поехать
на заработки в Сургут, и 13 февраля 1976 года я устроился на работу
музыкальным руководителем в ... СНГ. Я проработал там год. Можно
сказать, что я прожил в СНГ на год больше остальных наших граждан.
Правда, тот СНГ расшифровывался как "Сургутнефтегаз".
Меня
зачислили в штат, но у них не было ставки музыкального руководителя, и
меня провели как бригадира стропальщиков, а это - самая
высокооплачиваемая в Сибири рабочая специальность. Они торопились,
потому что хотели к 23 февраля устроить праздничный концерт. Я
пробежался по городу, чтобы собрать толковых ребят, и за 10 дней
сколотил группу. Она тоже называлась - "СНГ". Мы исполняли песни из
репертуара ВЕСЕЛЫХ РЕБЯТ, САМОЦВЕТОВ, то есть - общесоюзные хиты тех
лет.
Мы играли на танцах в ДК "Геолог". Там была танцевальная
веранда, которая вмещала до тысячи человек, но обычно набиралось две
тысячи. Я это знаю точно, потому что мы работали на процентах от входа. А
распределение процентов было такое: нам - 70%, а ДК - 30%. Билет стоил 1
рубль. Мы "бабки" гребли - никогда потом столько не было! И когда нам в
ДК "Геолог" сказали, что распределение прибыли должно стать 60 на 40,
мы гордо ушли оттуда.
Осенью 1976 года в Сургут из Молдавии
приехала группа КОРДИАЛ, (что переводится как "Сердечный"). Мы сразу
прослышали, что приехала какая-то круто запакованная команда. Мы и сами
были хорошо запакованы, у нас были барабаны "Амати", гитары "Музимы" и
три комплекта "Регента-60". У некоторых столичных команд, приезжавших в
Сургут на гастроли, был только один комплект "Регента-60", и даже они
очень бледно смотрелись на нашем фоне. А тут у людей - барабаны "Тама",
тарелки - "Paiste", двухмануальная "Вермона", большой "Лесли Хаммонд"
(играть на нем - удовольствие, зато таскать - мученье), а у гитариста -
белый, по тем временам совершенно нереальный американский "Телекастер"!
Этого было достаточно, чтобы умереть от зависти. Короче говоря, они нас
убрали. И когда меня пригласили в эту команду (руководитель КОРДИАЛА
Марат Кавалерчик на слова Заболоцкого написал рок-оперу "Зодчие" и искал
под нее еще одного вокалиста), я долго не упирался.
КОРДИАЛ - это гитарист Валера Гаина, барабанщик Сева Королюк, басист
Саня Кирницкий и три девчонки-вокалистки - Неля Мисаутова, Вера
"Веранда" Власова и Маша Томас. Они жили в общаге, в двух комнатах, с
женами и детьми. У них была рында. И в шесть часов утра Марат бил в эту
рынду и будил всех. После завтрака и до обеда у КОРДИАЛА было чтение нот
и игра с листа. Пели "фирму", свои вещи, но основная работа - "Зодчие".
Я пришел к ним в феврале 1977 года, а в апреле в Сургут на
гастроли приехали НОВЫЕ ЭЛЕКТРОНЫ, работавшие от Амурской филармонии, и
их руководитель - Герман Александрович Леви предложил нам влиться в их
состав. Его команда, видимо, взбунтовалась, так он решил всех бунтарей
уволить и набрать новый состав.
Музыканты в
вокально-инструментальные ансамбли набирались как в рекруты. Как
правило, годок отработав, они начали врубаться, где администратор тырит
бабки, и "наезжали" на него. В итоге "руководитель" всех выгоняет и
рекрутирует новый состав - и опять поехали... Но так было везде.
НОВЫЕ ЭЛЕКТРОНЫ - это такой сборный оркестрик с Дальнего Востока, был у
них какой-то смешной аппарат, а у нас-то - солидная команда! Они
приехали к нам в ДК на танцы, и как увидели, на чем мы играем, так в
обморок попадали! Мы тоже пришли посмотреть их концерт: понравилось
даже, в восторге мы не были, но музыканты они были нормальные - в то
время не было плохих музыкантов, а была плохая программа. Ну, и как
обычно в те времена - миднайт-сейшн, на котором, видимо, Марат и
"перетер" с тем руководителем. И они нашли какие-то точки пересечения.
- А как же быть с самолюбием Марата? Он перестал был руководителем?
-
Так он руководителем и остался. Леви был как бы менеджером, а Марат
числился художественным руководителем, и все полномочия были именно у
него... В мае 1977 года мы приехали в Москву и сели на репетиционный
период. Жили в гостинице "Россия". Она еще пахла пожаром, и во
внутреннем дворике пристраивали аварийные лестницы, ведущие к верхним
этажам. Репетировали в концертном зале "Россия", но не на большой сцене -
там шел международный кинофестиваль, а в служебных помещениях.
В
августе мы сдали программу и в сентябре уехали на работу в Амурскую
филармонию. Наша группа теперь называлась МАГИСТРАЛЬ, это название
отобрали у Юрия Антонова и дали нам.
Теперь наш состав был
таков: Сева, Манкиз, Кирико, я и три вокалистки. Кроме того, там
остались и некоторые музыканты из прежнего состава: Сергей Богданов по
прозвищу "Доха", универсальный музыкант, игравший и на тромбоне, и на
гитаре, и на клавишах, Коля Филюшкин, трубач, добрейшей души человек и
саксофонист Женя Боярский.
Кличка у Жени была "Маугли", потому
что он по три девочки снимал в день: первая - в одиннадцать, вторая - в
час дня, а третья - в три часа. Это было как часы: только Женя провожал
последнюю, как духовики тут же начинали раздуваться, играя в шкаф. В
гостинице же нельзя шуметь, - поэтому они играли в шкафы. Открывали
платяные шкафы, где шмотки висят, и дудели туда, чтобы громко не было.
Гитарист, как утром просыпается, садится с гитарой, барабанщик по
табуреткам или по фипсам молотит, а все духачи - в шкаф играют.
Получалось что-то типа глушилки.
В Благовещенске мы отработали
год, а потом Марат, видимо, врубился, что Леви делает на нас деньги, а с
ним не делится. Они поругались, и вскоре мы закончили с этим
руководителем всяческие отношения.
Что делать дальше? Марат
решил идти в ансамбль к Кодряну. Это тоже были музыканты из Молдавии, и
мы их всех прекрасно знали, но нам к Кодряну идти не хотелось, так как
там были свои дудки, и нашим духовикам сразу бы сказали "до свиданья".
Но мы же - одна семья! Тогда Доха начал искать работу.
Как раз
мы приехали в Москву то ли из Братска, то ли из Красноярска, и получили
огромные по тем временам отпускные: около 900 рублей каждому - таких
денег даже на Севере люди не зарабатывали! И это только отпускные, не
говоря о том, что и за концерты нам заплатили. Итак, приехали мы в
Москву, поселились в гостинице "Киевская", где нас шикарно и ограбили...
Как? Мы забросили все свои шмотки в камеру хранения гостиницы,
а сами на недельку разъехались по домам. А когда вернулись, то
обнаружили, что пропал Гаиновский "Телекастер", синтезатор "Крумар",
который Марат купил себе на отпускные и часть благовещенской зарплаты.
Явно хотели стырить "Крумар". А почему получилось, что украли еще и
гитару? Дело в том, что "Крумар" запакован в огромный чехол, и "Фендер" -
это тоже большой чехол. Пришли ловкие ребятки к бабушке в камеру
хранения и сказали: "Мы - музыканты, и нам надо взять инструменты,
которые мы тут у вас оставили. Мы сейчас в номере порепетируем и все
вернем обратно..." Бабушка говорит: "Да берите!" И они взяли самый
большой чехол, думая, что там "Крумар", а это оказался "Телекастер".
Облом: гитара стоил максимум полторы тысячи рублей. Тоже хорошо, но
хотели-то десятку! Вытащили они гитарочку, чехольчик закрыли - и снова к
бабушке. "Спасибо, - говорят, - бабулечка, очень вы нас выручили, вот
мы вам возвращаем, а теперь надо нам вон ту мандулу взять и на ней тоже
позаниматься". Они хапают "Крумар" и... были таковы. В общем, ребята
поднялись по тем временам на неплохие бабки. Так никого и не нашли.
Легче было купить новый синтезатор взамен украденного.
- И у кого же его можно было купить в СССР?
- В основном у югославов. Зарубежные команды, которые приезжали сюда на
гастроли, уезжая, все свои "Маршала", "Фендера" и "Гибсоны" оставляли
здесь. Поскольку на таможне они должны были предъявить какой-то комплект
аппаратуры, то им давали какие-то "КИНАПовские" колонки, плохонькие
гитарки, которые они и увозили с собой. А все "фирму" они сбрасывали в
Москве. Курс доллара тогда был смешной: за 60 копеек давали один доллар.
Поэтому многие из югославских музыкантов на, вырученные за проданные в
Москве инструменты, у себя дома дворцы уже себе понастроили.
Зато пока мы уезжали по домам, Доха прослышал, что в Тамбовской
филармонии есть МОЛОДЫЕ ГОЛОСА, руководитель которой - Матвей Аничкин
набирает новый состав.
Просто однажды в конце февраля Матвей,
возвращаясь после концерта из области в Тамбов, перепутал дорогу. В
Тамбов дорога шла прямо, а он поехал на "клеверный" мост, на развязку, и
вылетел с моста. Он был уставший после концерта, а тут еще - ночь,
снег, зима. Он помнил, что дорога вроде бы должна прямо идти, а тут она
вдруг начала уходить вкось. И он не врубился, что поехал-то не туда, и
спрыгнул с моста на самой высокой точке этого "клевера". В машине сидели
сам Матвей и бас-гитарист Люсик Шапиро. Их спасло то, что они попали в
столбик, что стоят вдоль дороги. И они прямо в снег - шмяк! А если бы
они носом ударились, был бы взрыв - и куча трупов. А в итоге Мотя всего
лишь раздробил пятку, да Люсик разбил нос об гитару, которую держал
перед собой.
И вот - Аничкин в гипсе, а команда...
Походила-походила - "руководос" приболел, работы нет. И началось
постепенное расползание коллектива. Ушли "дудки". За ними потянулись и
остальные...
Вот в такой непростой момент к Аничкину и приехал
наш Доха. Аничкин его прослушал: "Все ништяк, - говорит, - ты
работаешь!" - "Да я-то ништяк, - отвечает Доха. - Но у меня еще и
команда есть офигительная! А у тебя, я смотрю, полкоманды разбежалось" -
"Какая команда?" - тут же заинтересовался Аничкин. И Доха рассказал
Матвею, что на завтра в гостинице "Киевская" в Москве намечен общий сбор
команды МАГИСТРАЛЬ. "Поехали! - позвал он Аничкина, - посмотришь на
команду, познакомишься с ребятами". Тот вскочил на костыли и - в Москву!
А мы сидим в гостинице, грустим по поводу того, что у нас все
стырили, - и гитару, и "Крумар", - как вдруг пошел по коллективу слух,
что... Я и сам видел, как в номер к Марату проковылял какой-то человек
на костылях. "Кто это?" - спрашиваю. "Да вот Доха кого-то из Тамбова
привез..." - отвечают. Марат переговорил с Аничкиным и объявил, что
МАГИСТРАЛЬ едет в Тамбов полным составом!
Но не все музыканты
ушли из МОЛОДЫХ ГОЛОСОВ. Остались: барабанщик Коля Чунусов, басист
Люсьен Шапиро, вокалистка Ирина Грачева и ее муж Владислав - клавишник
(погиб в 1978 году во Владивостоке, летая на вертолете). Поэтому мы
работали в две барабанные установки - Коля Чунусов и Марик по кличке
"Пиндос", в две бас гитары - Кирницкий и Люсик, а Сева Королюк стучал по
конгам. Тогда каждая группа обязана была иметь конги. А если у группы
не было конгов, то это - не группа. Люди могли прийти на концерт и, не
увидев конгов, уйти уже в начале концерта.
- Ты хочешь сказать, что два барабанщика одновременно были на сцене?
- Да! Мы встретились, пообщались - и те пацаны классные, и эти,
выгонять кого-то жалко, и мы решили, что никогда не знаешь наперед, как
жизнь сложится, а пока поработаем в две установки, тем более, что
звучало это мощно, ведь у тех был "Премьер", а у нас - "Тама" и тарелки
"Пэйст", то есть все "центровое".
"Коля, ты не помнишь, какая у
Марика была фамилия? - обратился Монин к вошедшему в комнату Чунусову,
который теперь играл в КРУИЗЕ и тоже приехал на репетицию. - "Нет:
Пиндос и Пиндос", - равнодушно ответил Чунусов.
- Духовая секция
включала наших трех человек да плюс Аничкин, он тогда еще на трубе
играл (кстати, Матвей сменил в МОЛОДЫХ ГОЛОСАХ Валерия Гольденберга,
будущего директора групп АРАКС и МАСТЕР) и лишь иногда садился за
клавиши, - продолжил рассказ Монин. - Но из тех трех девочек-вокалистов,
что у нас были, осталась только Вера, а двое других ушли: Маша в
Германию уехала, а Неля занялась торговым бизнесом.
Но все
равно у нас была очень сильная вокальная группа: Ирина Грачева, Володя
Пустынкин и Боря Доронин уже работали вокалистами в МОЛОДЫХ ГОЛОСАХ, а
туда пришли я и Вера "Веранда". Врубись, какая команда была! И мы так
чесали, что будь здоров! Программу сделали такую, что народ на уши
вставал!
- Что играли-то?
- Песни советских композиторов да пару песен иностранных авторов... - ответил за Монина Чунусов.
- Не важно что, а важно как! - сказал Монин.
- Мы играли то же самое, что и все ВИА... - продолжил Чунусов.
- Только играли по-настоящему! - договорил Монин. - С дудками, как у
Chicago или Blood, Sweat & Tears, поскольку наши духовики тащились
на этом и, естественно, вносили свою струю. У нас была даже своя
джаз-роковая композиция, которая называлась "Время, вперед!".
Первый наш концерт состоялся в кинотеатре "Киргизия" в Новогиреево. Его
только-только построили, там еще краской пахло. А база у нас была в
АЗЛК, который еще достраивали.
А в сентябре 1978 года мы
поехали на фестиваль "Сочи-78", где, не дав никому взятки, заняли 3
место! Первое место получила ЛЕЙСЯ, ПЕСНЯ, второе - какая-то ФАНТАЗИЯ, а
третье - мы.
В качестве награды за ту победу мы и получили
возможность записать пару песен на фирме "Мелодия" - "Дедушка играет на
гитаре" и "В разгаре лета". Как раз вот эти две песни!
А уж в
Тамбове как мы всех удивили! Никто такого успеха от нас не ожидал, и мы
стали очень авторитетной группой. Но после Сочи в "Голосах" начались
перетрубации: Марат с Матвеем не нашли общего языка, и Марат ушел.
Вернее, сначала-то все было нормально, мы катались по Крыму, веселились,
но, в конце концов, Марат послал Аничкина куда подальше: не смогли два
медведя ужиться в одной берлоге.
Уходя, Марат был на сто
процентов уверен, что стоит ему только пальчиком поманить, и ребята, как
мышки, побегут за ним. Поэтому он пришел к нам и объявил: "Значит так,
ребята, мы все уходим. Я нашел одно место, там все ништяк..." - "Куда?" -
спрашиваем мы. "Это неважно, - отвечает Марат. - Сейчас как раз ведутся
переговоры..." - "Минуточку! - говорим мы. - Зачем уходить-то? Там что,
выгоднее работа?" Нам не хотелось уезжать из Тамбова, где нас все
устраивало. Тем более что до этого мы работали то на Севере, то на
Дальнем Востоке, а тут - центр России...
- И Москва рядом... - добавляет существенную деталь Чунусов.
- И в итоге мы все остались в Тамбове, а Марат гордо удалился, забрав с
собой барабанщика Марика, которого, год спустя, забрили в армию...
А нам после успеха в Сочи стало западло просто песенки играть - и мы
начали репетировать рок-оперу "Звездный скиталец", либретто которой
написал Боря Доронин. Это была фантастическая история, рассказывающая о
войне добра и зла, по сюжету мы путешествовали по разным планетам,
встречали какие-то миры, с некоторыми из которых возникали конфликты,
но, в конце концов, все заканчивалось ништяк - пафос, мир, дружба,
сардельки, сосиски.
Специально к "Звездному скитальцу" были
пошиты костюмы, сделаны декорации, на первый план был повешен занавес из
тюля, который поднимался вверх, а потом опускался к барабанной
установке. Получалось, будто облака. По тюлю скользили цветовые пятна
прожекторов, дыма тогда еще не было, и тюль заменял дым - было очень
красиво.
Когда мы ставили "Звездного скитальца", я приехал в
Волгоград к отцу, который командовал там летным училищем, рассказал ему о
наших планах, он страшно затащился и надавал мне кучу десантных
парашютов - эдакие оранжевые медузы, которые мы подвешивали определенным
образом, и они, специально подсвеченные, летали у нас, как кометы!
Я пел, стоя на подиуме, сделанном из ящиков, в которых мы возили
аппаратуру. Меня дважды било током, когда я, держа в руках микрофон,
хватался за металлический ящик, но это только придавало драйва.
В 1979 году мы нашли Сергея Сарычева. Он родом из города Волжский, и
работал он тогда в какой-то волгоградской команде. Мы с ним
познакомились во время тура по Краснодару. Он попросил его подвезти, в
автобусе мы разговорились, и оказалось, что он клавишник, а Аничкин как
раз искал второго клавишника, потому что и программа усложнилась, и
самому ему не хотелось много играть. Сарычев сказал, что у него есть
самопальный синтезатор, который он купил у кого-то за две тысячи рублей.
Мы стали играть совсем другую музыку - настоящий арт-рок, который был
очень моден в то время. У нас тогда было уже шесть синтезаторов: Аничкин
играл на "Роланд пиано", "Мини-муге" и "Ямахе", а перед Сарычевым
высилась гора из двух "Крумаров" и еще какой-то "Ямахи".
- Но в
полифоническом синтезаторе типа "Крумара" было слишком много ручек, и на
каждую - своя синусоида. Поэтому во время концерта Сарычеву приходилось
встраивать огромное количество параметров. Там же на миллиметр ручку
выставил не так - и уже другой звук! Мы не раз наблюдали, как,
приближаясь к своему сольному куску, Сарычев начинал накручивать ручки -
и... не успевал! Мы уже проскочили тот кусок, а он ругается и бегает
вокруг своих электронных клавиш: "Эх, опять не успел!" - хохочет
Чунусов.
- Когда мы сделали "Звездного скитальца", то духовики
все посваливали, - продолжает Монин, - потому что это была навороченная
синтезаторная музыка, "дудкам" там нечего было делать. Ребята увидели
общие тенденции, почувствовали, что уже нарастает чисто гитарная музыка,
и начали уходить.
В первом отделении мы исполняли "Звездного
Скитальца", во втором - попурри по истории страны, где мы пели
революционные, предвоенные и военные песни (открывалась программа песней
"Ударила точно "Аврора"), а завершало все попурри из дискотечных хитов.
Так мы отработали 1979 и 1980 годы.
Но "Звездный скиталец"
почему-то очень напрягал всех этих третьих секретарей обкомов и горкомов
КПСС, которые занимались идеологией. И если они позже и до "Волчка"
добадывались, то уж к "Звездному скитальцу" еще легче можно было
дободаться. Их раздражало то, что в либретто была какая-то Красная
планета войны - Планета зла...
- И, в конце концов, за эту
"Планету зла" нам дали по жопе и посадили на репетиционный период, -
подтвердил Чунусов. - Но должен сказать, что...
- ...что это
было дело привычное! - рассмеялся Монин. - И вот тогда мы пришли к
Аничкину с предложением играть гитарную музыку, но для Матвея
существовала только вокально-инструментальная музыка и больше никакой.
Тогда мы поставили ему ультиматум. "Хорошо, - сказал Аничкин, -
пробуйте, люди, но только в составе группы". Мы написали пять песен -
"Волчок", "Виза для круиза", "Кошмарный сон" и т.д., - которые исполняли
в конце программы.
Первое представление этих песен состоялось в
Новороссийске на летней площадке. Она вмещала человек семьсот, и на наш
первый концерт, начинавшийся в 19.00, пришло человек четыреста. Зато на
концерт в 21.00 собралось три тысячи человек! Смели часть забора, у
теток-билетерш разорвали куртки, так что титьки видны стали! Короче
говоря, на этом концерте Аничкин окончательно сломался. Он увидел, что
самая большая отвязка наступает именно на нашем выступлении.
В
итоге нас осталось только пять человек: я, Гаина, Кирницкий, Королюк и
Сарычев, - а всем остальным ребятам сказали "до свиданья" (Чунусов еще
до этого пошел играть в АРАКС).
И дальше начинается история КРУИЗА, первое сольное выступление которого состоялось в Харькове в сентябре 1981 года...
